На этой странице читайте текст Федора Тютчева, написанный в (?) году.
Как ни гнетет рука судьбины,
Как ни томит людей обман,
Как ни браздят чело морщины
И сердце как ни полно ран;
Каким бы строгим испытаньям
Вы ни были подчинены, -
Что устоит перед дыханьем
И первой встречею весны!
Весна... она о вас не знает,
О вас, о горе и о зле;
Бессмертьем взор ее сияет,
И ни морщины на челе.
Своим законам лишь послушна,
В условный час слетает к вам,
Светла, блаженно-равнодушна,
Как подобает божествам.
Цветами сыплет над землею,
Свежа, как первая весна;
Была ль другая перед нею -
О том не ведает она:
По небу много облак бродит,
Но эти облака — ея;
Она ни следу не находит
Отцветших весен бытия.
Не о былом вздыхают розы
И соловей в ночи поет;
Благоухающие слезы
Не о былом Аврора льет, -
И страх кончины неизбежной
Не свеет с древа ни листа:
Их жизнь, как океан безбрежный,
Вся в настоящем разлита.
Игра и жертва жизни частной!
Приди ж, отвергни чувств обман
И ринься, бодрый, самовластный,
В сей животворный океан!
Приди, струей его эфирной
Омой страдальческую грудь -
И жизни божеско-всемирной
Хотя на миг причастен будь!
Примечание:
Автограф неизвестен.
Первая публикация — Совр. 1839. Т. XIII. С. 169–170, с подписью «Ф. Т-въ». Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 6–7; Изд. 1854. С. 8–9; Изд. 1868. С. 11–12; Изд. СПб., 1886. С. 76–78; Изд. 1900. С. 123–124.
В первом издании 14-я строка — «В условный час слетает к вам», в изданиях 1854 г. и дальнейших — «В условный час слетает к нам»; 39-я строка в первом издании — «И жизни божеско-всемирной», в изданиях 1854 г. и следующих — «И жизни божески-всемирной». В первых изданиях использованы любимые тютчевские знаки — тире, многоточия, восклицательный знак. Впоследствии эти знаки все больше исчезают. Особенно в Изд. 1900 приглушены тютчевские эмоции: исчезли все тире в конце строк, многоточие сохранилось лишь в 12-й строке (после слова «на челе»), появились отяжеляющие движение стиха точки с запятой, получилось замедленное, со многими остановками движение мыслей и чувств, что мало было свойственно поэту. В Изд. СПб., 1886 в конце стихотворения поставлен год — «1829». Список в Сушк. тетради (с. 5–6) близок первому изданию: 14-я строка — «В условный час слетает к нам», но карандашом исправлена буква «н» на «в» (получилось «к вам»); 39-я строка — «И жизни божеско-всемирной». В 3-й строке было: «Как ни браздят чела морщины»; на полях написано «чело»; в 28-й строке в слове «аврора» строчная буква. В 29-й строке — «неизбежный», но исправлено на «неизбежной». На полях рядом с 35-й строкой («И ринься, бодрый, самовластный») написано карандашом: «Ради цензуры «неподвластный». Таков факт, говорящий о подозрительном отношении цензуры к стихам Тютчева, с чем приходилось считаться издателям. В списке Муран. альбома не учтены карандашные исправления, и 14-я строка — «В условный час слетает к нам».
Г.И. Чулков не принял датировку в Изд. СПб., 1886 (1829 г.), полагая, что стихотворение было создано в промежутке между 1831–1839 гг. К.В. Пигарев, указав на цензурное разрешение Совр. — 21 декабря 1838 г., уточняет верхнюю границу временного отрезка.
Н.А. Некрасов полностью процитировал стихотворение, назвал «превосходным» и определил его место как «переход» поэта к тем произведениям, в которых к мастерски нарисованной картине природы присоединяются «мысль, постороннее чувство, воспоминание» (Некрасов. С. 210–211). И.С. Аксаков (Биогр. С. 47) процитировал две строки стих.: «Их жизнь, как океан безбрежный, / Вся в настоящем разлита…». Выделив курсивом вторую строку, он, развивая мысль о своеобразии духовной самоотдачи Тютчева, об интеллектуальном и эмоциональном поглощении жизни, которые были ему свойственны, прибавляет: «…ум постоянно голодный, пытливый, серьезный, сосредоточенно проникавший во все вопросы истории, философии, знания; душа, ненасытно жаждущая наслаждений, волнений, рассеяния, страстно отдававшаяся впечатлениям текущего дня, так что к нему можно было бы применить его собственные стихи про творения природы весною», а в дальнейшем повествовании еще прибавил: «Сколько глубокой мысли в его «Весне» (Биогр. С. 110).
Л.Н. Толстой отметил это стихотворение буквой «Т» (Тютчев) (ТЕ. С. 145), а в письме к А.А. Толстой от 1 мая 1858 г. сообщал: «Я, должен признаться, угорел немножко от весны и в одиночестве. Желаю вам того же от души. Бывают минуты счастия сильнее этих; но нет полнее, гармоничнее этого счастья.
И ринься бодрый, самовластный
В сей животворный океан.
Тютчева «Весна», которую я всегда забываю зимой и весной невольно твержу от строчки до строчки» (ЛТ. Т. 60. С. 265).
Уясняя философское содержание пантеизма Тютчева, С.Л. Франк утверждал, что «в мире не существует для него разрыва между только телесным и духовным, между мертвым и живым, поскольку единая божественная жизнь проникает собою без остатка все сущее, и всякая индивидуальная обособленность является лишь призрачной, лишенной метафизической опоры». Он процитировал последнюю строфу и отметил два момента в этом стихотворении: описание «пантеистического слияния личного сознания с всеединым», но также «глубочайшую двойственность, проникающую для Тютчева все мироздание». Таким образом, философ прокомментировал цитируемую строфу: «Причастность, «хотя на миг», божески-всемирной жизни есть для человеческого сознания излечение «страдальческой груди» свежестью и светлостью божественной стихии, возрождение от гнета и тоски к бодрости и ясности весенней природы» (Франк. С. 2).
В.Я. Брюсов отмечал: «Таковы его стихи о весне, проникнутые «пантеистическим» <…> стремлением — слиться с общим оживлением, воскресением земли после зимнего сна, таковы пленительные описания ранней осени, грозы, дождя и т. п.» (Брюсов. С. 9). В примечании к стих. «Весна» он поясняет понятие пантеизма, художественное воплощение которого он здесь нашел: «Выражение взглядов пантеизма <…> учения, по которому «частная», личная жизнь есть обман, ложь. В действительности существует лишь общая жизнь всей вселенной. Поэт призывает победить в себе самообман личной («индивидуальной») жизни и слиться с миром в весенней радости» (там же. С. 12).
