Лучшие стихи про любовь Райнера Мария Рильке:
Мы так задумались глубоко
Мы так задумались глубоко, нас было двое — ты и я. В кустах, как будто издалека, неслось жужжание шмеля. Мелькали солнечные пятна, все было тихо, ни души, и я шепнул тебе чуть внятно: «Твои глаза так хороши…» Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод Т. Сильман
Моей любимой вздох
Моей любимой вздох возносится украдкой, застигнув лаской краткой, ночную даль врасплох. Среди вселенной вновь зиждительная сила любовь удочерила, но гибнет и любовь.
Кто храм любви завершит
Кто храм любви завершит? Каждому своя колонна. Смотрит весь мир удивленно, как божок любви спешит прострелить его ограду, испуская с нами стон, острой скорбью сокрушен: нет с ней сладу!
Лунная ночь
Ночь так ясна, бездонна и безлика. Уснувший замок. Полная луна. На башне бьют часы, и глубина приемлет звук, безмолвием полна. Потом крик сторожа и эхо крика. И ветерок. И снова тишина. И словно пробудившись ото сна, печально где-то произносит скрипка: Любимая...
Жила без ласки, без привета
Жила без ласки, без привета — так, видно, было суждено… Вдруг хлынуло потоком света,- любовь ли, нет ли — все равно. Потом ушло, — она осталась,- глядит на пруд перед собой… Как сон, все это начиналось и обернулось вдруг судьбой. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод Т. Сильман
Как пришла любовь к тебе
Как пришла любовь к тебе? Солнца лучом? Или яблони цветом? Иль летним дождем? Или молитвой? Ответь же! Она с неба зарницей счастья сошла, и, сложив два светлых своих крыла, прильнула к душе расцветшей… Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод Т. Сильман
Во сне, а быть может, весною
Во сне, а быть может, весною ты повстречала меня. Но осень настала, и горько ты плачешь при свете дня. О чем ты? О листьях опавших? Иль об ушедшей весне? Я знаю, мы счастливы были весной… а быть может, во сне. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод Т. Сильман
Ночь
За полночь. И за ручку чьи-то души домой уводит темный час ночной. А в «Ангельском» на полинялом плюше уселись двое. В зале дым сплошной. И половые желтые все суше глядят на них и ходят стороной. Он с женщиной. А дальнего гарсона совсем засыпал сон. Как на засов, закрыт он. Лампы вздрагивают сонно, и стены тают в мороке притона, и еле каплет время из часов. Она склоняется. Из рукавов волн исто-голубых, как пара псов, чета морозных рук бежит влюбленно. «Нет, бледненький, грустить здесь не годится! Ты — нелюдим, ну как с тобой водиться? Одни мы. Я красива и стройна. За красоту! Да что же ты водицу?» И на весь зал: «Эй, половой! Вина!» «Я пить не стану». И глядит в упор. Брось, миленький! Без мудрых поучений! Шампанское, оно всего священней! И пить тебя я обучу. На спор! Иль у тебя какой зарок загадан? Взгляни, как бисерится пенный бой! Вот он и есть в соборах наших ладан, покалывать стекло бокалов рад он… Пей за любовь, не думай над судьбой! И пенистое золото до дна она высасывает из бокала, и он стоит пустой, мерцая ало. Тогда белеющей рукой она расстегивать фишю на шее стала, и так же, как морская глубина вздыхая волнами светлей опала, вдруг остров выдохнет, теперь видна из мрака шея. Руки шарят шало по бледному соседу. Из груди горячий шепот, близкий к поцелую: «Ты еще молод! Не дури, не жди! Хватай! Немного счастья впереди, И не мечтай, и не живи впустую! Охулки на руку ты не клади!» Тут на Него, как ветер, оголтело неведомая сила налетела, в душе студеной воля раздалась. Он женщину схватил, как зверь, и враз вонзаясь пальцами остервенело, рвет шелк с нее и не спускает глаз. Рука свинцом каленым налилась, как будто захотел создать из тела священный образ ярый богомаз, вкруг тела, будто буря, обвилась и, как ручей из темного предела сквозь лед ущелья пробивает лаз и хлещет, скачет, мчится обалдело,- так и любовь напастью началась. И занавес задернул Он рывком, и самый воздух сладок стал от стона, который, как восторг во время оно, гремел и рос, когда еще ни в ком срам не был силе девственной препона, охота же была сильней полона. Он из истомы вырвался толчком, на утомленное склонился лоно и, озираясь, словно тать, кругом, ей шепчет, будто бы бежит бегом: «Меня судили именем закона. Судья спросил так строго, словно с трона: Ты Божий сын? Вопросу нет конца и смысл его мне темен, как тогда, когда меня бранили исступленно, а я в ответ словами гордеца им прогремел, как с неба, оскорбленно: Что нужно вам? Да, я — сын Божий! Да! И мой престол одесную Отца. Смеешься ты? Так плюнь в лицо мне! Я твоей насмешки стою, скоморох! И кары покаянья. Прав судья. Нет, я — не Бог». «Тебе немного надо, миленок мой! Ведь от винишка в дрожь тебя бросает. Нам оно услада, а ты чуть выпил, как уж чушь несешь. Нет, ты не Бог. Об том ты и не думай! Судить не станут, как судили встарь. Но до утра, мой бледный и угрюмый, ты можешь быть хоть малость царь. Поцарствуешь? Тогда, дружок, постой, дай я венец из роз тебе сострою, как словно бы владыке и герою. Подвяли! Ну да ладно и такой!» И пальцы с небывалой быстротой плетут венок, который — как оправа листве поблекшей, но еще густой. Плетенье, как Его глава, курчаво, а на нее стремится взор пустой. Она хохочет, бьет в ладоши: «Ой! Царь так уж царь ты! Браво! Браво! Браво!» Уж зарится заря стрелять по цели, на половицы стрелы полетели в окно поблекшее. И еле-еле на крыше тает сумрак от тепла. Но вот зевота женщину взяла, и платье, что ей похоть сорвала, она надела и бурчит со зла: «Уж не в цари ль собрался в самом деле?» Трясет его: «Иль захотел гулять? Средь бела дня в веночке щеголять? Неужто ты и впрямь блажной совсем?» Он смотрит на нее и тих, и нем. Но рвет она венок с него в насмешку, летят цветы и листья вперемешку… А Он за розой хочет наклониться и, плача, подобрать последний цвет: «Мы грех последний всех минувших лет — я вечный бред, ты вечная блудница». Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод С. Петрова
Нет без тебя мне жизни на земле
Нет без тебя мне жизни на земле. Утрачу слух — я все равно услышу, очей лишусь — еще ясней увижу. Без ног я догоню тебя во мгле. Отрежь язык — я поклянусь губами. Сломай мне руки — сердцем обниму. Разбей мне сердце. Мозг мой будет биться навстречу милосердью твоему. А если вдруг меня охватит пламя и я в огне любви твоей сгорю — тебя в потоке крови растворю. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод А. Немировского
Тишина
Милая, слышишь, я руки вздымаю — слышишь: шуршит… Даже и это подслушают, знаю: в ночь одиночества кто-то не спит. Милая, слышишь движенье страницы: это полеты нарушенных дум… Милая, слышишь, как никнут ресницы: мнится, и это — волнующий шум. Шорох неясный, и робкий, и краткий в сдавленной дали рождает волну, в шелк тишины закрепит отпечатки, небо и землю ласкает в плену. Вздох мой колышет звезду голубую, облаком легким всклубя; все ароматы в себя я вколдую, ангелов лунных я в небе волную; только одну я не чую — тебя. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод А. Биска
Судьба женщины
Как на охоте, жаждою томим, король любую чашу принимает, - и собственник, как кубком призовым гордясь, ее на полке оставляет: так и судьба к какой-нибудь одной прильнет, — и та, в гордыне беспричинной, чтоб не разбить хрустальный облик свой, его хранит ревниво за витриной, где, навсегда от мира защищен, сокровищ ряд замками охраняем (иль то, что мы сокровищем считаем). И так она, не зная жизни звон, живет одна, в тюрьме своей нетленной, и станет старой и недрагоценной. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод А. Биска
Расставанье
Дано мне расставанье ощутить. В чем суть его, теперь мне стало ясно: злой мрак объемлет то, что так прекрасно, чтоб ярче оттенить — и поглотить. Я беззащитен был в минуты эти, меня позвали, бросили; одно мне виделось — все женщины на свете как бы слились в то белое пятно. Оно кивало, уж не мне, мелькнуло совсем вдали, мелькало без конца — иль это только ветка деревца, с которого кукушка вдруг вспорхнула? Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод Т. Сильман
Смерть любимой
Он знал о смерти то, что знает каждый: она придет и в тьму низвергнет нас. Когда из жизни вырвана однажды — нет, бережно изъятая из глаз,- любимая ушла к теням безвестным, он ощутил и благость, и покой их девичьих улыбок, роем тесным парящих вместе с пустотой. И с мертвыми тогда сроднился он своей любимой ради; с каждым разом он меньше верил слухам и рассказам, потусторонним краем восхищен: и ощупью прокладывал сначала путь, где идти любимой предстояло. Автор: Райнер Мария Рильке, Перевод В. Летучего
Вода, бегущая от пламенной погони
Вода, бегущая от пламенной погони на солнце и в тени, забывчивая, ты хоть на моей ладони повремени! Прозрачный миг любви, неузнаванье, трепещущая суть, едва прибытье, слишком расставанье, побудь чуть-чуть!
