>>> Федор Тютчев
На этой странице читайте текст "Бессонница" Федора Тютчева, написанный в 1829 году.Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг -
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!
Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!
Примечание:
Автограф неизвестен.
Первая публикация — Галатея. 1830. Ч. XI. № 1. С. 47–48, с подписью «Ф. Тютчев», цензурная помета — «Января 1 дня, 1830 года». В другие прижизненные издания не входило. Включено в Изд. СПб., 1886. С. 16–17; Изд. 1900. С. 63–64.
Текст в изданиях не различается, лишь слегка осовременена пунктуация в изданиях конца XIX в. В Галатее и Изд. 1900 начало каждой строфы печатается с красной строки.
Датируется не позднее 1829 г.
«Бессонница», как и «Последний катаклизм», заключает в себе размышления поэта о темной, «опасной» стороне бытия — о «неотразимом роке», губящем человека, находящегося в поединке с природой. Тема человеческой «борьбы с природой» впервые прозвучала в этом стихотворении, и ей принадлежит долгий путь развития и варьирования в лирике Тютчева: борьбы, нарушения гармонии, но и желанного и разумного единения и нежеланного, но неизбежного разлада и конечного слияния с природой (см. «Итальянская villa», «Весна», «Колумб», «Певучесть есть в морских волнах…», «Смотри, как на речном просторе…» и др.). Но стих. «Бессонница» особенно мрачно: оно утверждает человеческое сиротство: «мы», люди, «покинуты на нас самих». Поэт обостренно воспринимает «чужое» для человека, коренящееся в самом бытии и напоминающее ему о неизбежности расставания с земной жизнью, неизбежности гибели. И этот мотив «чужого», «чуждого» также получит дальнейшее развитие.
